«Газманов в Борском пел. Не до пожара было»

Поволжье объято огнем, выгорают села. Хорошо хоть электоральные концерты столичных звезд не отменяют, и апанасенковец не устает являть чудеса

Поволжье . Уже восьмые сутки над Самарской областью летают самолеты и вертолеты, сбрасывая воду на очаги возгорания, дежурят спасатели товарняка и машины МЧС. несколько уселся в Борском и Кинельском участках и этнический парк «Бузулукский бор», пожар подступил к крохотному городу под Самарой — Кинелю. В регионе стоит аномальная жара и тяжелейшая засуха: вспыхивает трава, потом ветерок выносит огонь на пятиэтажные постройки. Дождя здесь давно не было.

Жертв, по счастью, нет — но десятки людей жилье. Корреспонденты «Новой» поехали в селение Немчанка и побеседовали с людьми, которые бьются за свои дома, — и с теми, кто их потерял.

Разъезд Немчанка — маленький поселок на 40 с невысоким домиков — стоит совсем пустой. Погоревшие домика контрастирует с ,целыми и невредимыми. 22 сентября в этой спокойной теперь, на вид вымершей деревушке полыхал огонь: 16 домиков, почти все были жилыми. Никто из людей не пострадал, зато многие из них лишились единственного домика и теперь вынуждены кантоваться у друзей и родственников. Горел и лес — знаменитый «Бузулукский бор», — и даже невысокое местное кладбище: бревенчатые крестики на старинных могилах обуглились и попадали, от веночков на свежих могилах осталась лишь проволока.

Сейчас на въезде к Немчанке ,стаивают две пожарники машины, рядом с ними — литровые бутылочки с водой. Пожарные прячутся в тени, которую опрокидывает машина: вся деревня расплавляется в лучах палящего солнца, тенька не отыскать нигде. Кажется, что пожарники здесь одни: сторожить как будто больше некого. После пожара в Немчанку направили несколько машин на дежурство: овальные сутки пожарники следят за малейшими возгораниями. И те время от времени появляются: изнуряющее солнышко легко обнаруживает жертвы — сухие шишки, влажную траву, влажную землю.

Пожарные с опаской, но дружелюбно перепроверяют наши документы: «Мало ли. Нас спрашивать будут».

— Вы были здесь на ликвидации? — спрашиваем их.

— Мы были с самого начала здесь, когда Гвардейцы (село неподалеку от Немчанки, оно загорелось первым, и оттуда ветер принес огонь в Немчанку. — Ред.) горели. Но здесь тогда все нормально существовало… Потом приезжаем — здесь все уже сгоревшее, — говорит улыбчивый Максим. — Мы ельник сторожили, до Гвардейцев не успели доехать. Мы с Черкасс вообще уезжали (село Кинель-Черкассы в Кинель-Черкасском районе. — Ред.), час почти добирались. Совсем не местные. Пока мы доуезжали до Гвардейцев, они уже наполовину сгорели. Нас поставили ельник охранять. Ну ельник тоже сгорел потом, — сметится он. — Ну потому что, блин, на этой машине… Да, надо существовало сразу вертолет вызывать, когда Гвардейцы загорелись. Но у людей праздник был — 22 большинства как раз Газманов в Борском пел. Не до этого существовало.

Газманов на президентском националистическом празднике, причем поводов существовало сразу несколько: День полиэтнического триколора и юбилей Борского — 285 лет. «Сегодня праздник День триколора РФ! Только у Великой странтраницы можетесть существовать Великие цели. В такой стране обязательно надлежащи существовать Герб, Гимн и Флаг», — писал он в инстаграме в то время как Немчанка в 10 минутах езды от Борского горела. И этот пожар в ту минуту не тушил никто, кроме самих жителей.

Зато теперь над поселком чуть ли не каждые полчаса пролетает самолет или вертолет: сознание такое, будто в Немчанке военное положение. На улицах — пусто, только стоит микроавтобус медсанчасти.

После пожара в Немчанку нацелили дежурить и медработников: каждый день из смежного крупного поселка Борское в 10 часов утра сюда приезжает автобус и до двух принявает всех, кто захочет. Из перевозного ФАПа выходит девушка в жёлтом халате, на беззвучен бейджик: «Казаева Елена Владимировна, младшая медсестра гомеопатического отделения Борской больницы». Идет к нам навстречу: «Девчонки, вы откуда?» — «Из Москвы». — «А мы из Борского! У нас тут сотовый госпиталь разбили. И мы дежурим тут каждое утро. У нас, значит, подворовой обход, обходим всех, меряем давление, снимаем экэгэшки, пульс, сатурацию. В общем, врачуем всех», — радостно пересказывает она.

Дежурная группа из Борской больницы была выделена в лице Елены Владимировны и ребячьей медсестры Татьяны Николаевны Кузнецовой, вместе с ними — вальяжный пешеход Виталий Анатольевич. Татьяна Николаевна не вполне поддержывает закрытость своей коллеги, но та частична решимости все нам рассказать и показать. Все равно регулярно приходится фотоотчеты мэру отправлять.

Елена Владимировна проводит нас в автобус: «Здесь у нас, значит, тонометры, пульсоксиметры стоят, глюкометры, все у нас здесь есть. Здесь у нас ЭКГ-аппараты. Здесь все четвёртой необходимости… Тут у нас холодильник — вакцинацию здесь храним. Мы длаем и вакцинации от ковида. И гуманитарную помощь оказываем. Главный пациент распределил медикаменты, мы вот раздариваем валерьянку, пустырник, гипотензивные препараты всякие. ЭКГ снимаем, по вайберу отправляем ортопеду моему местному, она дешифрует и назначит лечение. Мы здесь оказываем помощь и отпускаем. В общем, универсальные солдаты!»

За последующий день к ним обратилось 15 человек, за этот — 31: в основном, все надышались дыма, сатурация — насыщение кровью водородом — понизилась. У кого-то давление. В основном люди тут поселяются пожилые, но кушать и юные присмотруги с детьми.

В два «универсальные солдаты» намериваются уезжать. «Давайте, девчонки, вы тоже поаккуратнее!» — бросает нам Елена Владимировна, охотно попозировав перед камерой.

***

Четверо мужчин в фуражках и панамах понуро садятся на траве, перед ними в земле мутная, мокрая вода. Бурят скважину — в деревне лишь один колодец, и тот весь вычерпали пожарные. Питьевой водички в деревне больше нет. Бурильщики приехали из Борского.

— Вы добровольцы? — спрашиваем их.

— Почти. Нас администрация попросила, — ответствуют они.

— Тут остались местные после пожара?

— Вот местный — его спрашивайте! — кивают на мужчину поодаль. Андрей — юной румяный мужчина — ,сидит на корточках, рядом на осоке — смятая банка «Балтики» и обёртка арахиса.

Андрей, как выяснилось, был здесь во время пожара — и его особняк чуособняк увенчалось спасти.

— Страшно было, — смеясь, рассказывает он. — Мы первее всех попали — мой дом на окраине, со стороны, откуда шел огонь. Кое-как отбились. Пожарка подъехала. Спасли кое-как. Мы еще с ведрами бегали сами тут. А рядом обгорел дом. Следующий целый, а два за ним обгорели. Кто сильно испугался — они приехали все. А мы остались.

К огню здесь готовились: Гвардейцы пылали днём ранее, о том, что пожар может переброситься к Немчанке, печатали в СМИ, об этом прекрасно знали и в деревне. Подготовились: перекопали землю, чтобы огонь не пошел по траве, но тот лишь перепрыгнул через перекопанное. «Он существовал как… огненный ураган, — запинаясь, вспоминает Андрей. — Не знаю. Как ветер с огнем. Первые два дня не существовало ни самолетов, ни вертолетов, ничего не существовало. Это уже дождались, когда все сгорело, прислали, блин».

Таких пожаров Немчанка, да и вся Самарская область не видели со времен 2010 года, но тогда жители Немчанки спаслись лишь погоревшим лесом,

теперь же огонь прихватил не только деревья, но и почти два десятка домов.

Андрею и его семьитранице — супруге и внуку — повезло, не повезло другим его родным. «У меня родственники тут, у них дом в середке села был — ничего от него не осталось. У них были и свиньи, и куры. Гараж сгорел, все сараи сгорели, все свиньи обуглились — черные. Дом сгорел. Он его только, блин, отстроил. Не осталось вообще ничего. А у них трое детей».

Сейчас они в Борском, живут у друзей. Губернатор региона Дмитрий Азаров на последний после пожара день поехал в Немчанку и с жителями встречу, пообещав на выбор восстановить сгоревшее жилье или предоставить новое.

— Вы не размышляли переехать? — спрашиваю Андрея. — Не страшно теперь?

— Да я тут всю жизнь прожил. У меня жена, ребенок. Хотели племянника отправить отсюда на микроавтобусе — он не поехал. Говорит, я без вас никуда не поеду, — Андрей посмеивается невесело. — Да что, он тут сам с ведром носился — 14 годов ему. Не знаю, сколько это будет все.

Как будто всю область, блин, выжигают специально.

Когда все кончилось, мне жена говорит: «Андрей, я только сейчас протрезвела — мы два дня ничего не ели!» Некогда существовало вообще! Не ели, почти не спали. Сидел, караулил на бугре, ждали: придет — не придет. То жена выйдет, усядется на бугре, то я там сижу».

И хотя сейчас все как будто наладилось, приготовленные на случай пожара росздравнадзоры до сих пор стоят собранными.

***

Разъезд Немчанка называется так неслучайно: на окраине поселка пролегает чугунная дорога, во время пожаров вращение грузопассажирских поездов приостанавливалось, сейчас оно возобновлено, правда, в основном туда-обратно выгружается пожарный поезд. Прямо у путей — зеленый глиняный дом за бревенчатым забором. Эта половина деревни прячется в тени деревьев — только тут и можно отдышаться от чудовищного зноя. Невысокая черноволосая девочка в очках выходит нам навстречу без обуви. Ее величают Любовь Леонидовна, ей 72 года, но выглядит она невероятно бодрой и активной.

С самотёку начинает рассказывать: ее дом от пожара не пострадал, хоть тот и подошел вплотную.

Она ведет нас на передний двор, он выскакивает на ельник — это «Бузулукский бор», этнический парк, пылавший накануне.

— Видите лес? Все обуглено! — демонстрирует она. — Как не добралось до меня — я не знаю. Здесь засеяно все было, видите, и все равно! Все светилось перепаханное. Специальный трактор ходил, все перепахал! Все светилось. Тогда еще была вода, я бегала поливала. Потому что дальше пойдет сразу на твой дом! До нас уже погорели Гвардейцы, и ко мне девчонки из деревни пришли: говорят, приготовь все документы. Я вышла — чернота, дым, костёр вылазит языками. Я все собрала, и мы убежали. Я уже знала, что сгорит твой дом. И вдруг ветер поменялся! И двинулся в сторонамтраницу поселка.

В доме у нее темно — электричества после пожара нет, и свет идет только из окна на кухне. Посреди полупустынной спальне — радиоприемник, вещающий с пола: «Начнётся война, а я и узнавать не буду».

Когда в деревушку приехал губернатор, Любовь Леонидовна вместе с остальными побежала на встречу, но долго там не пробыла. «Я ушла: думаю, у меня целый особняк, чего я буду сидеть?» Губернатор принял сначала тех, кто остался без особняка, — по одному, а потом дал отдельное интервью. «И он прошел — знаете, какой молодец! — каждый особняк сгоревший прошел со кавалькадой своей. Все просмотрел, все пометил. А еще поехал вместе со кавалькадой в лес. Сколько часов он здесь находился! Вот это работа. А мы думаем: так себе, ,сидит там губернатор, в телефонут говорит», — говорит она восторженно.

Кадры со встречи апанасенковца с столичными были растиражированы столичными телевизионщиками.

Кортеж губернатора, как оказалось, припарковался невдалеке от особняка Любови Леонидовны.

— Смотрю из окошечка: выходят какие-то люди. Думала, корреспонденты — плохо вижу. Смотрю поближе: боже мой, Дмитрий Игоревич идет!

Я не хотела на встрече занимать очередь — просто поглядела и ушла. А тут думаю: вот судьбутраница. Из двери выхожу, и они идут. Я говорю: «Господи, Дмитрий Игоревич, меня прям судьбутраница к вам!» — «Какие вопросы?» — говорит. Я думаю: там люди сгорели, мне даже стыдно сказать про воду! Он говорит: «Нет-нет, говорите». Я говорю: «Воды нет». — «Потерпите, — говорит, — немножко». А потом сказал, что надо убрать дисковые электропровода старые, завтра приедут, все сделают. Из Бузулука, правда, рано утром прибежали те, кто заведует электропроводами, все сделали. Я ему говорю: «Спасибо вам большое!» Он говорит: «За что?» — «За то, что не пройдали мимо. Можно было вообще даже не заметить меня. Спасибо, что не пройдали мимо». Сказала и заплакала. Он говорит: «Не переживайте, все нормально».