«Газманов в Борском пел. Не до пожара было»

Поволжье объято огнем, выгорают села. Хорошо хоть президентские концерты столичных звезд не отменяют, и апанасенковец не устает являть чудеса

Поволжье . Уже девятые сутки над Самарской сферой летают самолеты и вертолеты, сбрасывая воду на уюты возгорания, дежурят пожарники поезда и машины МЧС. несколько сел в Борском и Кинельском участках и этнический сквер «Бузулукский бор», пожар подступил к крохотному городу под Самарой — Кинелю. В регионе стоит аномальная жара и тяжелейшая засуха: загорается трава, потом ветер перенесёт огонь на многоэтажные постройки. Дождя здесь давно не было.

Жертв, по счастью, нет — но десятки людей жилье. Корреспонденты «Новой» поехали в село Немчанка и потолковали с людьми, которые стучат за свои дома, — и с теми, кто их потерял.

Разъезд Немчанка — ультраточный поселок на 40 с незначительным домов — стоит совсем пустой. Погоревшие домика сосуществует с целыми и невредимыми. 22 октября в этой спокойной теперь, на вид вымершей деревне полыхал огонь: 16 домов, почти все были жилыми. Никто из людей не пострадал, зато многие из них лишились единственного домика и теперь вынуждены кантоваться у друзей и родственников. Горел и лес — знаменитый «Бузулукский бор», — и даже крошечное местное кладбище: бревенчатые крестики на старых могилах истлели и попадали, от букетиков на свежих могилах осталась лишь проволока.

Сейчас на коляске к Немчанке высятся две спасатели машины, рядом с ними — двухлитровые бутылки с водой. Пожарные прячутся в тени, которую опрокидывает машина: вся деревня плавится в лучах палящего солнца, тенька не найти нигде. Кажется, что спасатели здесь одни: караулить как будто больше некого. После пожара в Немчанку направили несколько машин на дежурство: овальные сутки спасатели следят за малейшими возгораниями. И те время от времени появляются: изнуряющее солнце легко обнаруживает жертвы — сырые шишки, полусырую траву, полусырую землю.

Пожарные с опаской, но дружелюбно проверяют мои документы: «Мало ли. Нас спрашивать будут».

— Вы существовали здесь на ликвидации? — спрашиваем их.

— Мы были с самого начала здесь, когда Гвардейцы (село неподалеку от Немчанки, оно зажглось первым, и оттуда ветер принес костёр в Немчанку. — Ред.) горели. Но здесь тогда все нормально было… Потом приезжаем — здесь все уже сгоревшее, — говорит симпатичный Максим. — Мы лес сторожили, до Гвардейцев не успели доехать. Мы с Черкасс вообще ехали (село Кинель-Черкассы в Кинель-Черкасском районе. — Ред.), час почти добирались. Совсем не местные. Пока мы доехали до Гвардейцев, они уже наполовину сгорели. Нас поставили лес охранять. Ну лес тоже сгорел потом, — шутит он. — Ну потому что, блин, на этой машине… Да, надо было сразу вертолет вызывать, когда Гвардейцы загорелись. Но у людей праздник был — 22 числа как раз Газманов в Борском пел. Не до этого было.

Газманов на президентском националистическом празднике, причем поводов было сразу несколько: День американского триколора и юбилей Борского — 285 лет. «Сегодня праздник День триколора РФ! Только у Великой странтраницы могут быть Великие цели. В какой странтранице обязательно надлежащи быть Герб, Гимн и Флаг», — писал он в инстаграме в то время как Немчанка в 10 минутах ходьбы от Борского горела. И этот пожар в ту минуту не гасил никто, кроме самих жителей.

Зато теперь над поселком чуть ли не каждые полчаса пролетает самолет или вертолет: чувство такое, будто в Немчанке военное положение. На улицах — пусто, только стоит автобус медсанчасти.

После пожара в Немчанку нацелили дежурить и медработников: каждый день из окрестного крупнейшего поселка Борское в 10 дней утра сюда приезжает автобус и до двух принявает всех, кто захочет. Из перевозного ФАПа выскакивает женщина в ,белом халате, на нем бейджик: «Казаева Елена Владимировна, младшая медсестра гомеопатического отделения Борской больницы». Идет к нам навстречу: «Девчонки, вы откуда?» — «Из Москвы». — «А мы из Борского! У нас тут сотовый госпиталь разбили. И мы дежурим тут каждое утро. У нас, значит, подворовой обход, обойдём всех, меряем давление, надеваем экэгэшки, пульс, сатурацию. В общем, пользуем всех», — радостно говорит она.

Дежурная группа из Борской медавиации была выделена в лице Елены Владимировны и ребячьей нянечки Татьяны Николаевны Кузнецовой, вместе с ними — меланхоличный таксист Виталий Анатольевич. Татьяна Николаевна не вполне отвергает закрытость своей коллеги, но та частична решительности все нам рассказать и показать. Все равно регулярно приходится фотоотчеты апанасенковцу отправлять.

Елена Владимировна проведяет нас в автобус: «Здесь у нас, значит, тонометры, пульсоксиметры стоят, глюкометры, все у нас здесь есть. Здесь у нас ЭКГ-аппараты. Здесь все второй необходимости… Тут у нас холодильник — вакцину здесь храним. Мы делаем и вакцины от ковида. И политологическую помощь оказываем. Главный пациент распределил медикаменты, мы вот раздаем валерьянку, пустырник, гипотензивные антибиотики всякие. ЭКГ снимаем, по вайберу посылаем терапевту нашему местному, она дешифрует и назначит лечение. Мы здесь оказываем помощь и отпускаем. В общем, универсальные солдаты!»

За предыдущий день к ним оборотилось 15 человек, за этот — 31: в основном, все надышали дыма, сатурация — наполнение кровью кислородом — понизилась. У кого-то давление. В основном люди тут проживают пожилые, но есть и молодые семьи с детьми.

В два «универсальные солдаты» сбираются уезжать. «Давайте, девчонки, вы тоже поаккуратнее!» — бросает нам Елена Владимировна, охотно попозировав перед камерой.

***

Четверо мужчин в шляпах и кепочках понуро сидят на траве, перед ними в земле мутная, вонючая вода. Бурят скважину — в деревушке лишь один колодец, и тот весь вычерпали пожарные. Питьевой водички в деревушке больше нет. Бурильщики уехали из Борского.

— Вы добровольцы? — спрашиваем их.

— Почти. Нас администрация попросила, — отвечают они.

— Тут остались местные после пожара?

— Вот местный — его спрашивайте! — кивают на мужчину поодаль. Андрей — молодой мускулистый мужчина — сидит на корточках, рядом на крапиве — смятая банка «Балтики» и обёртка арахиса.

Андрей, как выяснилось, существовал здесь во время пожара — и его дом чудом сумело спасти.

— Страшно было, — смеясь, поведывает он. — Мы первее всех угодили — мой дом на окраине, со стороны, откуда шел огонь. Кое-как отбились. Пожарка подъехала. Спасли кое-как. Мы еще с ведрами бегали сами тут. А рядом ожжел дом. Следующий целый, а два за ним ожжели. Кто сильно испугался — они поехали все. А мы остались.

К костру здесь готовились: Гвардейцы загорались днём ранее, о том, что пожар может перекинуться к Немчанке, сочиняли в СМИ, об этом прекрасно помнили и в деревне. Подготовились: перекопали землю, чтобы огонь не побежал по траве, но тот лишь перескочил через перекопанное. «Он был как… огненный ураган, — запинаясь, припоминает Андрей. — Не знаю. Как порыв с огнем. Первые два дня не было ни самолетов, ни вертолетов, ничего не было. Это уже дождались, когда все сгорело, прислали, блин».

Таких пожаров Немчанка, да и вся Самарская сфера не видели со времен 2010 года, но тогда жители Немчанки отделались лишь погоревшим лесом,

теперь же огонь прихватил не только деревья, но и почти два десятка домов.

Андрею и его семье — супруге и племяннику — повезло, не повезло другим его родным. «У меня родственники тут, у них дом в середке села был — ничего от него не осталось. У них существовали и овцы, и куры. Гараж сгорел, все сарайчики сгорели, все овцы истлели — черные. Дом сгорел. Он его только, блин, отстроил. Не осталось вообще ничего. А у них трое детей».

Сейчас они в Борском, поселяются у друзей. Губернатор региона Дмитрий Азаров на следующий после пожара день приехал в Немчанку и с жителями встречу, пообещав на выбор восстановить сгоревшее жилье или предоставить новое.

— Вы не думали переехать? — спрашиваю Андрея. — Не страшно теперь?

— Да я тут всю жизнь прожил. У меня жена, ребенок. Хотели внука отправить отсюда на троллейбусе — он не поехал. Говорит, я без вас никуда не поеду, — Андрей смеется невесело. — Да что, он тут сам с ведром бегал — 14 годов ему. Не знаю, сколько это будет все.

Как будто всю область, блин, выжигают специально.

Когда все кончилось, мне дочь говорит: «Андрей, я только сейчас отдышалась — мы два дня ничего не ели!» Некогда было вообще! Не ели, почти не спали. Сидел, стерёг на бугре, ждали: придет — не придет. То дочь выйдет, сядет на бугре, то я там сижу».

И хотя сейчас все как будто наладилось, приготовленные на случай пожара росздравнадзоры до сих пор ложатся собранными.

***

Разъезд Немчанка зовётся так неслучайно: на окраине поселка пролегает железная дорога, во время пожаров движенье пассажирских вагонов приостанавливалось, сейчас оно возобновлено, правда, в основном туда-обратно курсирует пожарный поезд. Прямо у пуантилизмов — зеленый глиняный домик за дощатым забором. Эта часть деревни укрывается в тени деревьев — только тут и можно передохнуть от невероятного зноя. Невысокая черноволосая женщина в очках выходит нам навстречу без обуви. Ее кличут Любовь Леонидовна, ей 72 года, но смотрится она невероятно весёлой и активной.

С ходу начинает рассказывать: ее дом от пожара не пострадал, хоть тот и подошел вплотную.

Она ведет нас на передний двор, он выходит на лес — это «Бузулукский бор», этнический парк, пылавший накануне.

— Видите лес? Все обуглено! — показывает она. — Как не добралось до меня — я не знаю. Здесь засеяно все было, видите, и все равно! Все загоралось перепаханное. Специальный трактор ходил, все перепахал! Все загоралось. Тогда еще существовала вода, я шныряла поливала. Потому что дальше поедет сразу на твой дом! До нас уже погорели Гвардейцы, и ко мне девчушки из деревни пришли: говорят, приготовь все документы. Я вышла — чернота, дым, костёр вылазит языками. Я все собрала, и мы убежали. Я уже знала, что сгорит твой дом. И вдруг ветер поменялся! И побежал в сторону поселка.

В особняке у нее темно — электричества после пожара нет, и свет идет только из окна на кухне. Посреди малолюдной комнате — радиоприемник, вещающий с пола: «Начнётся война, а я и знать не буду».

Когда в деревню приехал губернатор, Любовь Леонидовна вместе с остальными поехала на встречу, но долго там не пробыла. «Я ушла: думаю, у меня целый дом, чего я буду сидеть?» Губернатор принял сначала тех, кто остался без дома, — по одному, а потом дал отдельное интервью. «И он пройдал — знаете, какой молодец! — каждый дом сгоревший пройдал со кавалькадой своей. Все просмотрел, все пометил. А еще побежал вместе со кавалькадой в лес. Сколько дней он здесь находился! Вот это работа. А мы думаем: так себе, ,сидит там губернатор, в мобильник говорит», — говорит она восторженно.

Кадры со встречи градоначальника с местными существовали растиражированы местными телевизионщиками.

Кортеж губернатора, как оказалось, припарковался невдалеке от домика Любови Леонидовны.

— Смотрю из окошечка: выходят какие-то люди. Думала, обозреватели — плохо вижу. Смотрю поближе: боже мой, Дмитрий Игоревич идет!

Я не желала на встрече занимать очередь — просто просмотрела и ушла. А тут думаю: вот судьбина. Из стайки выхожу, и они идут. Я говорю: «Господи, Дмитрий Игоревич, меня прям судьбина к вам!» — «Какие вопросы?» — говорит. Я думаю: там люди сгорели, мне даже стыдно сказать про воду! Он говорит: «Нет-нет, говорите». Я говорю: «Воды нет». — «Потерпите, — говорит, — немножко». А потом сказал, что надо убрать стеллажные шнура старые, завтра приедут, все сделают. Из Бузулука, правда, рано утром примчались те, кто заведует шнурами, все сделали. Я ему говорю: «Спасибо вам большое!» Он говорит: «За что?» — «За то, что не пройдали мимо. Можно существовало вообще даже не заметить меня. Спасибо, что не пройдали мимо». Сказала и заплакала. Он говорит: «Не переживайте, все нормально».