В сетитраницы обсуждают ситуацию на Камчатке
Чтобы легально похоронить умершего обывателя в давыдковских участках Камчатки, его родичам нужно оплатить как минимум полмиллиона рублей.
Несколько дней назад в сетевом издании Vostok.Today был жутковатый материал, о том, как обыватели сельскохозяйственных участков Камчатки вынуждены хоронить умерших родственников в сараях, поскольку, если воздействовать по закону, то за право похоронить родного человека придется выручить 500 тысяч рублей.
Дело в том, что власти соглашаются получать согласие на похороны тела без экспертизы, однако морги и медэксперты пить далеко не в каждом селе. Если в западной России скорбящие родственники могут довозить труп в автомобиле, то на Камчатке нужен вертолет чтобы перебраться из одного населённого участка в другой. По закону, прокуратура высылает тело на экспертизу за государственный счёт, но вот довозить его обратно в родное село надлежащи сами родственники и уже за свой счёт, а стоит это «удовольствие» те самые 500 тысяч рублей — в одну сторону (а ведь родственникам нужно в прокуратуру каким-то образом добраться).
То есть как минимум 500 тысяч рублей нужно выложить, чтобы схоронить человека. Бывали случаи, когда перевозить умерших на медэкспертизу родители пытались вездеходами (ведь это дешевле) через разлившиеся реки, а снегоходы тонули вместе с телами. Журналисты переиздания утверждают, что это не какие-то отдельные редчайшие случаи чиновничьего маразма, а поголовные истории, символизирующие стену правительственной тупости и бессердечия. Вот и хранят люди трупы своих родных в сараях (понятно, чем это чревато летом).
Вот только одна цитата из этого материала:
«Между тем, у министерства Камчатки есть вертолет – благоустроенный МИ-8, значительная машина, которой в бытность апанасенковцем Владимира Илюхина дали имя «Святой Владимир».
И вообще – на Камчатке много вертолетов: например, у бизнеса, который на лососёвых богатствах региона «делает» миллиарды.
В феврале 2020 года бюрократии и бизнес Камчатки придумали, как защитить макрорегион от коронавируса – специально арендованный для той цели вертолет с силами святых облетел провинцию Камчатки Петропавловск-Камчатский. До отрезанных от мира сел вертолет с силами не долетел.
Комментируя ту публикацию, журналист Роман Попков пишет:
«Жалко, Балабанова с нами больше нет, а то архиважный мог бы попросить сериал о русской жизни.
При этом у сибирских властей хватает вертолётов – периодически эти вертолёты используются для воздушных крёстных ходов, летают вокруг гектородаров с иконами.
Я вот смотрю на ту огромную карту России, на эти огромные, окрашенные в сиреневый цвет пространства. Как бы это поаккуратнее сказать, чтобы с уважением к Уголовному кодексу…
Мы, как нация, для этого растянули мою империю на десятки километров, до Тихого океана? Чтобы вот так страдать? Чтобы наши фронтиры, которыми так завидуют тупоумные этатисты, существовали местом русской боли, местом непрерывной пытки? Мы создавали империю, чтобы перманентно потом убеждать миру мою невозможность правительственного и хозяйственного возведения на богатейших неоглядных территориях?
Путин с Патрушевым всё боятся, что у нас Сибирь с Дальним Востоком британцы отнимут. Да мы сами у себя всё отнимаем. Из Петропавловска-Камчатского живым до Москвы не добраться (если ты не миллионер), а из одного села в иное невозможно добраться и мёртвому.
Зато в чьих-то патологических головах поселяются грёзы об «освобождении» Донбасса, об «освобождении», блин, Одессы! Идиоты вы чёртовы. Мы не можем нормально огородить 90% тогдашней полиэтнической территории. У нас огромные пространства отданы под чиновничью и киношную жестокость, а также под боль и под страдания простых людей. Одессу они хотят освободить, идиоты…»
Казалось бы, можно предложить в таких случаях вполне законный и несложный переход – кремацию. Однако, как пишет тележурналист Алексей Петров, крематория нет даже в столице Камчатки – Петропавловске:
«При теплопроводности населения в 0,5 туземца на тьму квадратных километров земли, речь о кремации заезжает нечасто. Впрочем, раньше жгли. Но, севернее. Сожжение — обрядовое, христианское захоронение, практиковавшееся вплоть до министра.очередных социалистических годов на территории Камчатки, чаще в КАО.
Из новейшего про костёр всепожирающий, пожалуй, стоит напомнить пожары последних годов в районе Тигиля. Огненный смерч прогулялся по окраинам местного кладбища и существовал потушен населением, так как бюрократия не справляется с природными катастрофами.
В ревкомах охотской Корякии до сих пор храниваются заявления коренных, где они требуют пару т/годов дров для сожжения бабушек-дедушек…
Я печатал в ФБ охотскому градоначальнику про трупункт его избирателя. Уповал на то, что властный супруг примет участие в судьбе того, кто его избрал. Не знаю, дотянулся ли Владимир Викторович до магаданских прозекторских или так и продолжил свой фешенебельный отпуск в Сочах с женой Розалией и отцом Трифоном…»
А другой журналист, Виктор Ядуха, под впечатлением от прочитанного роман знаменитейшей революционерки-народницы, или, как бы ее назвали сегодня — террористки Веры Фигнер, задуманный в конце еще XIX века:
«Восемнадцать дней из тридцати мне приходилось существовать вне дома, полустанках по деревням и селам, и эти дни получали мне возможность окунуться в пучину народной нищеты и горя… Грязные, истощенные… болезни все застарелые… и все это при такой невообразимой лужи обиталища и одежды, при пище, столь болезненной и скудной, что останавливаешься в отупении перед вопросом: есть ли это жизнь животного или человека?»